Арсеньев В., Козырь В. Пользы ради. Жизнь и деяния Павла Первого – цесаревича, императора, генерал-адмирала. «Морской сборник», 1992, №2, с.72-80.

Издание: "Морской сборник"

Год: 1992

Месяц:

День:

Авторы:

Козырь Виталий Викторович,

Персонажи:

Павел Первый,

Корабли:

Тема:

Иллюстрации:

Содержание:
Пользы ради.
Жизнь и деяния Павла Первого – цесаревича, императора, генерал-адмирала.

«Российский Гамлет»
6 НОЯБРЯ 1796 г. в Царском Селе скончалась 67-летняя Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская — императрица Екатерина И, правившая Россией свыше 34 лет. В тот же день на престол взошел Павел I, сын Екатерины и императора Петра III. Последний своим рождением был обязан дочери Петра I Анне и гольштейн-готторпскому герцогу Карлу Фридриху. Итак, после очередного перерыва трон Петра Великого занял его потомок.
Многие мемуаристы, описывая восшествие Павла на престол, пользуются терминологией, пригодной для описания переворота. «Тотчас, — вспоминал Г. Р. Державин, — все приняло иной вид, зашумели шарфы, ботфорты, тесаки и, будто по завоеванию города, ворвались в покои везде военные люди с великим шумом». Первым в кабинет покойной императрицы почти бегом ворвался Павел. В его действиях, по воспоминаниям современников, было что-то победоносное и в то же время обреченное. С искаженным гримасой лицом он, наскоро просмотрев, бросал в огонь пачку за пачкой еще пахнувшие духами бумаги...
К сожалению, у историков нет единого мнения о личности Павла Петровича. В 1901 г. к 100-летию смерти царя в Петербурге появилась объемистая книга «Павел I. Собрание анекдотов, отзывов, характеристик, указов и пр.». Но подлинность собранных в ней материалов весьма сомнительна. Взять, например, опубликованный курьез «Полк, в Сибирь марш!», где рассказывается о воинской части, провинившейся на очерёдном смотре и шагавшей в ссылку до самого известия о смерти императора. На самом же деле, как установили историки, такой случай на смотровом плацу действительно произошел и полк выступил из столицы, но его «Сибирью» Долгое время было Царское Село. Такой же тенденциозностью грешили и другие материалы сборника. Недаром еще В. О. Ключевский в свое время воскликнул: «Больше анекдота мы ничего не знаем об этом царствований»
Загадочный император, бытие которого строго прикрывалось последующими венценосцами, вызывал не толь-
ко салонные домыслы, но и серьезные попытки правильно оценить его самого и его эпоху. К павловской теме обратился и Лев Толстой. «Я нашел своего исторического героя, — писал он П. И. Батеневу весной 1867 г. — И ежели бы Бог дал жизни, досуга и сил, я бы попробовал написать его историю». В понятии писателя образ Павла, методы его правления не входили в рамки окружавшего государя мира. И все-таки А. И. Герцен в конце своей жизни заметит, что «тяжелую, старушечью, удушливую атмосферу последнего екатерининского времени расчистил Павел». Серьезно размышляли о 1796—1801 гг. Пушкин, Герцен, Толстой, Тынянов. Рассуждал о них в своих «Записных книжках» и П. А. Вяземский. Гремела в начале нашего столетия пьеса Д. С. Мережковского «Павел I», восстановленная ныне на сцене Театра Советской Армии. Пыталась вникнуть в ту эпоху О. Д. Форш в своем романе «Михайловский замок».
До 1917 г. образ Павла для верноподданных историков — антипод Екатерины II и Александра I. Цареубийство не могло быть официально признано царствующей династией, о нем и не вспоминали в подцензурной прессе. В гимназиях, а затем и в наших школах внушалось мнение о Павле как о самодуре, психически ненормальном человеке, «яром деятеле европейской контрреволюции и помещичьей крепостнической диктатуры внутри страны» и т. д. Стоит взять изданные в наше время энциклопедии, чтобы убедиться, что статьи о Павле I основываются на работах авторов конца XIX—начала XX в. И все-таки для серьезных исследований Павел Петрович остается «российским Гамлетом». Такая репутация цесаревича независимо от ее соответствия или несоответствия шекспировской основе бытовала среди петербургских Полониев и Розенкранцев, а также Клавдия и Гертруды, соединенных в лице одной Екатерины II. Именно она первой выставила своему окружению сына, также как когда-то Петр I нелюбимого Алексея. Императрица запретила «Гамлета» в России из-за параллели отец Гамлета — Гамлет и Петр III — Павел. Затем шекспировская трагедия не шла на русской сцене при Александре I из-за щекотливости темы «отцеубийства».
Вхождение Павла в трагедийную роль началось буквально со дня рождения, когда «дщерь Петрова» — императрица Елизавета - отобрала его у
72

родителей, назвала своим наследником и стала пестовать в своих покоях. Родная мать, по ее признанию, могла видеть сына не более двух-трех раз в году. Елизавета официально объявила Павла своим внуком и при крещении подарила ему нательный крест Петра Великого. Она воспитывала любимого внучатого племянника в традициях своего великого отца, приставив к нему в воспитатели искусного царедворца и дипломата Н.И.Панина, будущего оппозиционера Екатерины II. С рождением Павла Елизавета все чаще и чаще задумывалась, как, минуя беспутного Петра Федоровича, а тем более нелюбимую Екатерину Алексеевну, утвердить малолетнего Павла бесспорным преемником русского престола. Она стала искать удобный повод для высылки его родителей за пределы империи. Однако выезд из России совершенно не входил в планы Екатерины, которая уже тогда стремилась нажить себе политический капитал именно в этой стране, прочно связав с нею свою судьбу. Ее расчет строился на том, что Елизавета не посмеет выслать великокняжескую чету и поэтому воля дочери Петра будет объявлена только после ее смерти.
Далее общеизвестно: 5 января 1762 г. умирает Елизавета, на престол восходит Петр III и затем — дворцовый переворот 28 июня 1762 г. в пользу Екатерины. При этом восьмилетний сын становится свидетелем захвата власти, но вся правда о гибели отца ему открылась лишь в 42 года.
Надо сказать, что, выбирая сторонников переворота, Екатерина не раз выступала как бы от имени сына, так что порою создавалось впечатление, будто она претендует на роль регента до совершеннолетия великого князя. Она, конечно, знала о посеянных Елизаветой и ее окружением семян неприязни к себе в душе Павла, но тешила себя мыслью уничтожить их в ростках.
Не найдя достойной замены, императрица оставляет Н.И.Панина воспитателем сына, составив план, по которому образование царевича делилось на два периода: в первый, до 14 лет, предлагалось дать элементарные знания, а во второй — посвятить «прямой государственной науке». Это наставление Екатерины было выполнено. Павел достаточно глубоко изучил математику, астрономию, географию, историю искусств, словом, получил глубокие знания. Он свободно владел шестью языками: древнерусским, русским, фран. цузским, немецким, итальянским и лат тинским. Его личная библиотека насчитывала 36 тысяч томов, охватывавших практически все виды знаний, в том числе и военные, особенно флотские. В том положительную роль, без сомнения, сыграл назначенный еще Елизаветой в «приходящие» к Павлу воспитатели И.Г. Чернышев, дипломат и флотский «верховнокомандующий».
Укрепившись на престоле, Екатерина II стала гасить любой намек на временность своей власти и перспективу передачи ее сыну. Это стало ясно в 1772 г., когда оппозиция, надеясь на воцарение Павла в день его совершеннолетия, увидела, что Екатерина передавать ему трон не собирается. Вскоре императрица женит сына на принцессе Вильгельмине Гессен-Дармштадтской, при переходе в православие принявшей имя Натальи Алексеевны. Императрица надеялась, что семейная жизнь отвлечет Павла от интриг оппозиции. Но крестьянская война 1773—1774 гг. под предводительством Емельяна Пугачева потрясла империю. Самозванец именовал себя Петром III, a Павла «сыном и наследником». В его повсеместной агитации была присяга Павлу Петровичу и Наталье Алексеевне, распространялся слух, будто Орлов «хочет похитить» наследника. Именно в этом есть что-то тщательно скрываемое и оставшееся «белым пятном» истории до нашего времени. Ряд разрозненных, часто противоречивых документов наводит на мысль, что дворянская оппозиция, возглавляемая Паниным, была как-то связана если не с самим Пугачевым, то с его ближайшим окружением. Екатерина же с ужасом увидела рост популярности своего сына среди народа. В 1775 г. при посещении императорским двором Москвы не ей, а великому князю выкрикивала здравицы многолюдная толпа. «Павел — кумир своего народа», — докладывал в том же году австрийский посол Лобковиц. Для Екатерины это стало тем краем, за которым остались кровное родство и материнская связь с сыном. Вовсе не 1772 г., как утверждали придворные историки, а 1775 г. стал своеобразной вехой отсчета ее ненависти к Павлу, панического страха потерять свою власть.
А тем временем придворная оппозиция готовила заговор в пользу Павла, связывая права наследника с... конституционными идеями. Декабрист М. А. Фонвизин, ссылаясь на рассказы отца, родного брата автора «Недоросля», записал, что «в 1773 или в 1774 году, когда цесаревич Павел достиг совершеннолетия,... граф Н. И. Панин, его брат фельдмаршал П. И. Панин, графиня Е. Р. Дашкова, князь Н. В. Репнин, кто-то из архиереев, чуть ли не митрополит
73

Гавриил, и многие из тогдашних вельмож и гвардейских офицеров вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без права Екатерину II и вместо нее возвести на него ее совершеннолетнего сына. Павел Петрович знал об этом. Он даже согласился принять предложенную Паниным конституцию, утвердил ее своей подписью и дал присягу в том, что, воцарившись, не нарушит этого коренного государственного закона, ограничивающего самодержавие. Душой заговора была супруга Павла, великая княгиня Наталья Алексеевна, тогда беременная». К сожалению, текст той конституции таинственно исчез, а друзья — наставники юного Павла не дожили до его восшествия на престол.
Заговор провалился, из большого круга посвященных нашелся предатель. Екатерина бросилась к расследованию, но увы... Заговорщики были хорошо законспирированы. Наиболее известных царица, сделав вид, что простила, под благовидным предлогом удалила кого от дворца, кого из столицы, но за каждым установила строжайший надзор. Она сделала вид, что простила покаявшегося Павла, но внезапная смерть в 1776 г. великой княгини Натальи Алексеевны вызывала у современников мысль об убийстве. Позднее специалисты, воспроизводя симптомы скоротечной болезни, утвердились в мысли о ее отравлении.
Нанеся таким образом жесточайший удар по Павлу, в том же году Екатерина вновь женит сына уже на принцессе Вюртембергской. Великая княгиня Мария Федоровна в 1777 г. родит сына Александра, через год — Константина, а затем еще восьмерых детей. Династия упрочивалась, но дворцовая борьба в глубочайшей тайне продолжалась. Екатерина наносит Павлу еще один жестокий удар: со дня рождения Александра, а затем и Константина она забирает их к себе, тщательно оберегая от родительского влияния, воспитывая внуков, не знавших близости отца и матери, на свой манер, постепенно прививая детям ненависть к родителю. Тогда-то и родилась у Екатерины мысль, аналогичная елизаветинской, — обойдя императорством Павла, посадить на трон после свой кончины Александра. Павла же она навсегда удаляет от дворцовых и государственных забот.

Гатчинский экспериментатор
НАХОДЯСЬ при дворе Елизаветы, маленький Павел жил в атмосфере подражания эпохе своего славного прадеда. Окружавшие его помнили Петра I не по рассказам. Их беседы дополняли - бабушкины воспоминания. Особенно будили детское воображение вещи; предметы быта, картины, гравюры и трофеи, связанные с русскими победами на суше и на море. Елизавета, потакая внуку, приказала сделать для него, соответственно возрасту, воинскую форму и оружие, заставила поставить в покоях мальчика макеты кораблей, пушек, оловянные и деревянные фигурки солдатиков. В небольшом бассейне для наследника устраивались морские бои, для чего искусные мастера создавали действующие модели кораблей, вооружая их миниатюрными пушками, стрелявшими горохом. Постепенно детская забава стала перерастать в заинтересованность, а затем и в серьезное увлечение. Попав после кончины Елизаветы в свиту матери, он не мог не замечать, что и здесь высшим эталоном и авторитетом оставалась система Петра Великого, хотя и истолковывалась она своеобразно.
Заметив в сыне страсть ко всему военному, Екатерина, взойдя на трон, 20 декабря 1762 г. назначает 8-летнего сына генерал-адмиралом. «Ревностное и неутомленное попечение императорского величества о пользе государственной и о принадлежащей к ней, между иным, цветущем состоянии флота, — гласил указ, — ее императорское величество, желая купно с достойным в том подражанием блаженной и бессмертной памяти деду ее императорского величества государю императору Петру Великому, вперить еще при нежных младенческих летах во вселюбезнейшего сына и наследника ее императорского величества цесаревича и великого князя Павла Петровича, всемилостивейше определяет его императорское высочество в генерал-адмиралы...».
Указ талантливая интриганка составила с большой оглядкой на несколько оживший при Елизавете военный флот. Назвав себя «внучкой» великого преобразователя, она еще раз подчеркнула, что является ревностной продолжательницей его дел.
Понятно, что малолетний генерал-адмирал не мог нести службы, а тем бо^ лее ответственность по должности. И тогда при нем в качестве члена Адмиралтейств-коллегии и ее советника выступил И. Г. Чернышев. Императрица, следуя петровской Традиции, не могла пока сместить с поста председателя Адмиралтейств-коллегии дряхлого князя генерал-адмирала М. М. Голицына. Но «докладчиком по морской части» она сделала Чернышева. Иван Григорьевич отлично понимал, что «флот создается морем и на море, а не указами и не канцеляриями». Это он и внушал с «нежных младенческих лет» цесаревичу до дня своей кончины в феврале 1797 г., радуясь на закате жизни видеть его императором.
Верноподданнические исследователи прошлого по понятным причинам, как правило, уходили от темы «Павел — реформатор армии и флота», надежно скрывая раннюю деятельность великого князя на этой стезе. По их рассуждениям, до восшествия на трон великий князь не вникал в морские дела, хотя
74

и был облечен высоким чином. Вся его морская служба сводилась к сопровождению императрицы в ее поездках в Кронштадт и Ревель, к редкому посещению Адмиралтейств-коллегий для принятия поздравлений от адмиралов с днем тезоименитства. При более кропотливом исследовании неожиданно всплывает трактат, написанный Павлом в 20 лет: «Рассуждения о государстве вообще, относительно числа войск, потребного для защиты оного и касательно обороны всех пределов». В них автор предлагал отказаться от наступательных войн и установить оборонительную военную систему в империи, прикрыв границы крепостями и расположив за ними четыре армии — против Швеции, Пруссии, Австрии и Турции, а также армию в Сибири. Остальные вооруженные силы рассредоточить внутри государства. Как предполагал Павел, с течением времени они получат оседлость и будут комплектоваться за счет местного населения. При этом рекруты постепенно сменялись бы уже солдатскими детьми, достигшими совершеннолетия. Надо отметить, Павел, опираясь на опыт ведущих европейских держав, советовал дать войскам и флотам подробные штаты, уставы и наставления, предписывающие всем, начиная от адмирала и фельдмаршала и кончая матросом и солдатом, «делать лишь то, что им делать надо». Тогда, по мнению сочинителя трактата, «можно с них взыскивать, если что-нибудь будет упущено, а не прежде». Будучи в курсе торжищ армейскими чинами и званиями братьев Орловых, упадка в организации военного флота, он делает попытку установить строгую законность, пресекающую произвол и беззаконие свыше. «Установление строгой подчиненности, чтобы никто: не мог ни в чем извиниться недоразумением...».
Свое сочинение Павел преподнес матушке, а та передала «Рассуждения» на рассмотрение вице-президенту военной коллегии графу Г. А. Потемкину. Тот лишь посмеялся над ними, чем вызвал у Павла откровенную неприязнь к царедворцу. Позднее уже светлейший князь с титульной приставкой Таврический, пытаясь осуществить кое-какие реформы в загнивающих армии и флоте, стоя перед членами Сената, будет без зазрения совести высказывать «свои» прожекты, составленные почти целиком из «Рассуждений» Павла.
Осмеянный цесаревич все-таки продолжал свои реформаторские изыски. Считал не зазорным посещать участников былых сражений, петровских и елизаветинских ветеранов. Их рассказы он старательно затем записывал у себя в кабинете. Но ему и самому хотелось поучаствовать в деле. Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. он упрашивает императрицу послать его в войска, но получает отказ. Просился он и в Архипелагскую экспедицию, Екатерина грубо одернула его в присутствии членов Адмиралтейств-коллегий, указав Павлу «на непригодность к долгому плаванию в море». Когда же русские корабли, овеянные славой под Чесмой, вернулись в Кронштадт, находившийся в Берлине Павел отправил срочного фельдъегеря в Петербург с письмом,- в котором, как генерал-адмирал, выразил всем морякам свое благоволение и поздравление с победоносным походом. Мало того, 1 мая 1776 г. по его инициативе был заложен на Каменном острове в Петербурге Инвалидный дом для 50 матросов, а также Петропавловская церковь при нем. Деньги на строительство Павел выделил из своего бюджета, а средства на содержание инвалидов — из жалованья генерал-адмирала.
Совершая с женой путешествие по европейским странам под именем графа и графини Норд, чета посетила в 1781 —1782 гг. Италию, Францию, Австрию, Бельгию, германские государства, Швейцарию. Генерал-адмирал внимательно осмотрел порт и адмиралтейство в Триесте, верфи и спущенные на воду корабли в Венеции, в Бресте посетил французские морские учреждения, ознакомился с организацией строительства новых судов. В Ливорно он устроил смотр кораблей эскадры адмирала Я. Ф. Сухотина. Корабли оказались по сравнению с иностранными в запущенном состоянии, со старым такелажем, некачественной парусиной, с неукомплектованными командами. Кроме того, Павел обратил внимание, что во многих странах существуют кораблестроительные учебные заведения. В России в ту пору таковое отсутствовало. Заведенный Петром I порядок подготовки корабелов базировался лишь на личном опыте, природном уме и смекалке. Самоучки не получали теоретического образования, что в общем-то в течение всей службы ощущали почти все российские корабельные мастера, не сумевшие пройти практику за границей. Свои наблюдения после поездки по Европе Павел довел до Адмиралтейств-коллегий. Понял его, как всегда, только ее вице-президент И. Г. Чернышев, который из-за нехватки средств для строительства новых кораблей ссудил коллегии 75 тысяч рублей из своего кармана...
В августе 1783 г. Екатерина дарит Павлу «мызу Гатчину с принадлежащими пятью деревнями», Смысл этого подарка прост. Павловск, летняя, а затем почти постоянная резиденция сына, находился рядом с Царским Селом — обителью императрицы. Это создавало неудобство: Павел очень быстро был в курсе тех или других дворцовых дел. А царица всеми силами старалась держать Павла подальше от трона. К тому времени она уже не скрывала своего желания — воцарить Александра. Возможно, уже тогда вписала свою волю в завещание, проект которого неоднократно составляла. Это стало известно Павлу и перевернуло что-то в его характере. «Павел желал нравиться, он был образован, в нем замечались большая живость ща, и благо-
75

родная возвышенность характера, - сообщает о том времени на родину французский посол граф Л.-Ф. Сегюра,-—Но вскоре, и для этого не требовалось долгих наблюдений, во всем его облике, в особенности тогда, когда он говорил о своем настоящем и будущем положении, можно было рассмотреть беспокойство, подвижность, недоверчивость, крайнюю впечатлительность, одним словом, те странности, которые явились впоследствии причинами его ошибок... его несчастий».
Спасаясь от вакханалии екатерининского двора, Павел с женой замыкаются в Гатчине. Он превращает бывшую усадьбу фаворита матери Г.Г.Орлова в своеобразное "государство в государстве" Одновременно с дворцом и парком здесь создавался образцовый город. Строились стекольный, фаянсовый и полотняный заводы, сукноваляльная фабрика, различные мастерские. Появились госпитали, аптеки, бесплатные училища для детей, а также военно-сиротские дома для солдатских потомков.
В этом владении, расположенном в 40 верстах от столицы, Павел стал осуществлять на деле свои планы по реорганизации армии и флота. Границы «гатчинской вотчины» охраняли небольшие, но устроенные по всем правилам фортификации укрепления, заставы со сторожевыми будками, казармы. Самым крупным укреплением была каменная крепость Ингербург, защищавшая со стороны Петербурга. По воспоминаниям менников, в Гатчине вдали от двора, будущий император постепенно в малом виде создал «гатчинскую Россию», которая ему представлялась в будущем единственно достойной как образец для всего государства.
О попытках Павла преобразовать сухопутную армию написано достаточно много. Однако высказывания его часто искажены, даже умышленно фальсифицированы. Но если «перешагнуть» царствование Александра I и внимательно сравнить военные реформы Николая I, то невольно убеждаешься, что многие из нововведений Павла, не достигшие развития и завершенности при нем. стали осуществляться его младшим сыном. Нам же следует на фоне общих проблем разобраться в деятельности Павла как преобразователя военно-морского флота.
Наряду с «потешной» сухопутной гатчинской армией цесаревич создает далеко не «потешную» флотилию из 24 судов — яхт, фрегатов, трешкоутов, яликов, гондол и специальных плотов. Корабли, вооруженные пушками, участвовали в постояняых «морских» сражениях, длившихся порой целыми днями и сопровождавшихся стрельбой, абордажами, десантами. Это не было похоже на «потеху». Приглашаемые члены Адмиралтейств-коллегий видели в том настоящие маневры и учебные бои. В собственном адмиралтействе Павел участвует в разработке чертежей и в постройке кораблей. Для этого он приглашает на некоторое время к себе талантливого кораблестроителя А. С. Катасанова — обер-сарваера флота. Вместе с ним он убеждается окончательно, что России необходимо иметь собственное учебное кораблестроительное заведение, что он и осуществил, придя к власти. В августе 1798 г. были основаны в Петербурге и николаеве специальные училища корабельной архитектуры. И поныне одно из них выпускает флотских военных инженеров-кораблестроителей.
Без прочных теоретических и практических знаний среди офицеров адмирал-генерал не видел будущего российского военного флота. «Вооруженные силы государства, — писал в своем «Наказе» Павел, — необходимо привести в непоколебимое состояние пропорциональным количеством и дисциплиною, и что войска и флот надлежит учить, а государю смотреть».
Связанный дружбой с адмиралом И. Л. Голенищевым-Кутузовым, директором Морского кадетского корпуса, великий князь, как отмечал историк отечественного военного флота Ф. Ф. Веселаго, «принимал живое участие во всем, касающемся Морского кадетского корпуса... Посещая корпус (а это он делал до скрупулезности регулярно, добираясь из Гатчины в Кронштадт даже в распутицу и метели. — Авт.), цесаревич бывал в классах, слушал преподавание и обращал особое внимание на морскую тактику и корабельную архитектуру. Нередко великий князь определял в корпус сыновей бедных дворян и, до поступления их в комплектные воспитанники, вносил на содержание их сумму из своего генерал-адмиральского жалования».
Как генерал-адмирал Павел по положению для почетного караула имел постоянные команды из морских батальонов в количестве 30 человек в каждой. Они-то и стали основой «гатчинской гвардии». В 1786 г. у цесаревича в Гатчине появилась и своя морская артиллерия. К началу его царствования в гатчинских войсках числилось 128 офицеров и 2399 нижних чинов. На верфи у Белого озера постоянно что-то строилось, спускалось на воду, а нередко, после опробования на плаву, разбиралось. Именно здесь по чертежам, про-
76

веренным и утвержденным Павлом были созданы 16-пушечный фрегат «Эмпренабль» («Неприступный») и яхта «Миролюб».
Павел лично проверял исполнение своих приказов и строго спрашивал, а иногда и жестоко наказывал за разгильдяйство, но никогда — за неумение. Здесь всю вину он брал на себя, считая, что ; командир, отдавая приказ подчиненному, должен знать, может ли тот успешно выполнить приказ, хватит ли его опыта и знаний.
Знал ли Павел современное ему состояние морского флота России? Бесспорно! Многолетняя дружба с И. Г. Чернышевым — главным советником Екатерины по морской части — позволяли вице-президенту Адмиралтейств, коллегии быть откровенным с номинальным президентом коллегии. Он признавался, и не раз, Павлу, что флот, как и армия, коррумпированы. В морском ведомстве сидят большей частью некомпетентные люди, командные должности достаются не за профессиональные дан. ные, а за взятки и по протекции. Кора, блестроение приходит в упадок, большая часть кораблей нуждается в ремонте и даже в исключении из состава флота. Несколько попыток донести правду до государыни не поимели внимания. Императрица отмахивалась и «просила впредь ее не огорчать худыми известиями».
Генерал-адмирал и президент Адмиралтейств-коллегий в 1788 г. с составленным своей рукой проектом исправления положения в российском флоте в разгар русско-турецкой войны (1787 — 1791 гг.) появился пред правительственным Сенатом. Составлять проект ему помогал все тот же Чернышев, принимавший участие в начале царствования Екатерины в «морской русских флотов в адмиралтейского правления комиссии для приведения оной знатной части к обороне государства в настоящий постоянный добрый порядок». Члены Сената внимательно все выслушали, промолчали и... пальцем не пошевелили что-либо исправить.
Разочарованный в который раз великий князь стал испрашивать императрицу позволить побывать на поле брани. Шла война со шведами. Неизвестно, что снизошло на Екатерину, но она разрешила цесаревичу с его гатчинским отрядом отправиться в мае 1788 г. в армию графа В. П. Мусина-Пушкина, хотя Павел просился на море. Только 22 августа, участвуя в рекогносцировке шведских укреплений Гекфорса, он впервые наблюдал боевые действия. «Теперь я окрещен», — радостно говорил Павел, заслышав свист шведских пуль. Но вскоре его отозвали в Петербург, а затем императрица, высказав свое недовольство сыном, приказала ему отправиться в Гатчину и не показываться «без великой нужды».
Но теперь, хоть на короткое время глотнув остроты военного похода, взвесив все увиденное и услышанное, Па-
вел заперся в кабинете за составление проектов воинских уставов. За работой он нередко засиживался за полночь. Павел вел спартанский образ жизни. Вставал цесаревич в четыре утра и спешил на занятия, на плац, на учения или маневры...

Пришел, когда надо уходить
УЗНАВ о смерти Екатерины, Павел вместе со своими гатчинскими войсками быстро прибыл во дворец императрицы. Солдаты по команде заняли все входы и выходы. Цесаревич внимательно обходил все покои почившей, внимательно просматривал лежащие на столах бумаги. Присутствовавший при том Николай Зубов, узнав у брата Платона, фаворита Екатерины, «где стоит шкатулка с известными бумагами», взял какой-то лист и протянул великому князю. «Павел взглянув на оную, разорвал ее, обнял Зубова и тут же возложил на него орден Св. Андрея. По вступлении же своем на престол Павел сделал его обер-шталмейстером двора». Это, впрочем, версия автора цитаты. Таких версий и россказней о поисках каких-то важных бумаг Екатерины озабоченным Павлом сохранилось немало. Любопытным документом является так называемое странное завещание императрицы, написанное ее рукой на маленьком пол-листе. В одном пакете с ним находились и секретные бумаги, связанные с отречением и гибелью Петра III. Оно как бы примыкает к тайному завещанию царицы в пользу Александра. Возможно даже, что оно составляло часть его.
Подробно расписав, где и как ее хоронить, Екатерина просит «носить траур полгода, а не более, а что меньше того, то лучше...
Библиотеку мою со всеми манускриптами, и что с моих бумаг найдется моей рукою писано отдаю внуку моему любезному Александру Павловичу...
Копия с сего для лучшего исполнения положатся и положены в таком верном месте, что чрез долго или коротко нанесет стыд и посрамление неисполнителям сей моей воли...
Для блага империи Российской... советую отдалить от дел и советов... принцев Виртенберхских и с ними знаться как возможно менее, равномерно отдалить от советов обоих пола немцев».
Легко заметить, что Павел и его жена в документе даже не упомянуты. Выпады против принцев Вюртемберг-ских и «обоих пола немцев» подчеркивает ее стремление передать власть внуку Александру.
Вероятно, что Павел все два дня, проведенные во дворце покойной императрицы, занимался поиском основного завещания. Нашел он его или нет — дело за исследователями.
77

Воцарение Павла ознаменовалось немедленной крутой ломкой всех порядков Екатерины II. Одним из первых дел нового императора было коронование останков Петра III, перенесенных сначала из Александро-Невской лавры в Зимний дворец, а затем вместе с гробом Екатерины в Петропавловскую крепость. 5 апреля 1797 г. состоялась коронация самого Павла Петровича, и в тот же день он отменил закон Петра I, объективно поощрявший борьбу разных группировок за овладение троном. Отныне вводился принцип, сохраненный до 1917 г., о наследовании престола по праву первородства в мужском колене. Женщины получали права только по пресечении всех мужских представителей династии.
Другой указ, изданный тогда же, касался крепостного крестьянства и, запрещая отправление барщины по воскресным дням, содержал высочайшее повеление помещикам огранияиваться трехдневной барщиной в неделю.
Затем последовали в другие указы, приказы, наставления и прочее. Правда, среди них встречались и такие, как, например, «запрещение танцевать вальс» или «чтоб кучера в фортейторы, ехавши, не кричали» и т. п.
Что касается военного флота, то император выразил приказом, объявленным по Морскому ведомству: «Его императорское величество сохраняет за собой звание генерал-адмирала». Следующий приказ возвращал Морской кадетский корпус из Кронштадта в столицу и для его обустройства царь жаловал 100 тысяч рублей.
Итак, заботясь о будущем флота, император прежде всего обратил внимание на воспитание командного состава морских офицеров.
В одном из указов Павла I Адмиралтейств-коллегий относительно состояния кораблей говорилось: «С восшествием нашим на прародительский престол приняли мы флоты в таком ветхом состоянии, что корабли, составляющие оные, большей частию оказались по гнилости своей на службе неспособными».
Павел Петрович для общего надзора за кораблестроением во всех портах Балтийского и Черного моря восстанавливает существовавший при Петре I институт обер-сарваеров. Они не только веля наблюдение за строительством на верфях новых кораблей, но и проверяли израсходованные средства и правильность затрат. Этим император нанес сокрушительный удар по мздоимной хозяйственной администрации Адмиралтейств-коллегий, с которой безуспешно боролся И. Г. Чернышев. Изгнанные, а некоторые из них и осужденные» высокие чины адмиралтейства служили примером заступившим на их места и на значительное время стабилизировали порядок в снабжении кораблей материалами, такелажем, парусами, орудиями. Адмиралтейств-коллегий был возвращен надзор за корабельными лесами для их сохранения, а для образования лесничих при Морском корпусе учрежден специальный «форшмейстерский класс».
В 1797 г. император утверждает «Штаты российских флотов», заменившие «Регламент» Петра I. Согласно им во флоте вводилась система тактического деления эскадр на отряды в целях «удобоуправляемости и компактности строя». Такая тактическая единица (дивизия) состояла из четырех линейных кораблей линии баталии и одного резервного для посылок и разных поручений. На основании опыта войны со шведами 1789—1791 гг. из ряда боевых кораблей были выведены галеры и заменены более легкими и маневренными, но сильно вооруженными канонерскими лодками и иолами. Годные для службы галеры обращались в десантные суда. На Черноморском флоте гребной флот значительно сократили, а галеры упразднили.
По новому штату Балтийскому флоту регламентировалось иметь 45 линейных кораблей и 19 фрегатов, из гребных - 12 фрегатов, 30 плавучих батарей, 12 бомбардирских катеров, 200 канонерских лодок, 141 галеру и мелких судов. Черноморскому флоту предписывалось иметь 15 линейных кораблей и 10 фрегатов, а из гребных — 4 фрегата и 123 мелких судна.
Новая организация эскадр хорошо зарекомендовала себя во время войны России в составе второй коалиции против Франции 1798—1800 гг.
За короткое пребывание Павла I на престоле с корабельных верфей Санкт-Петербурга, Архангельска, Херсона и Николаева сошли 17 линейных кораблей и 8 фрегатов, начата постройка еще 5 линейных кораблей и 4 фрегатов.
С целью уменьшения расходов на строительство кораблей Павел принял решение заменить дорогие услуги вольных мастеров-корабелов на штатные воинские формирования при верфях. Однако это сказалось на качестве судостроения. Волей-неволей царю пришлось ужесточить ответственность и, как ныне принято говорить, кооперировать кораблестроение по этапам. Более ответственные и требующие знаний и сноровки работы делались профессионалами, трудоемкие и неквалифицированные - солдатским» командами,
78

Значительным событием в жизни российского военно-морского флота стало введение с 25 февраля 1798 г. «Устава военного флота», заменившего Устав Петра Великого 1721 г. Новый во многом отличался от своего предшественника. Он воплотил в себе приобретенный за столетие опыт мореходства. Основные его идеи сохранились, как ни странно, до наших дней. В пяти главах, которые, кстати, продумывались Павлом еще в «гатчинском затворничестве», изложены обязанности всех чинов флота и взаимоотношения служащих, судовые порядки, почетные и торжественные ритуалы, ход церковной службы. В число лиц, состоявших при главном начальнике флота, вводились новые — историограф, профессор астрономии и навигации, рисовальный мастер. Первый обязывался «вести порядочное описание всей кампании», второй, (прообраз флагманского специалиста), начальствуя над штурманами, заботился о точном определении места корабля, наблюдал за верностью счисления, производил съемку берегов, метеорологические и другие научные наблюдения и, наконец, обучал находившихся на флоте гардемаринов. В обязанности последнего входило «снятие видов» и изображение «знатных происшествий флота», а также зарисовка при дальних плаваниях «редких предметов по части естественной истории».
Существенное отличие нового Устава от петровского состояло в том, что он не имел в своем содержании уголовной ответственности за незначительные проступки, хотя «за упущения по службе» предусматривал арест и суд. И все-таки, читая Устав Павла I, чувствуется его «кабинетное» создание, когда заметно выдвигается не удовлетворение прямых обязанностей службы, а желание предусмотреть всевозможные случайности и подчинить их заранее определенным правилам.
Павел I, преследовавший роскошь и вводивший во всем экономию, изменил и форму одежды морских чинов на более простую и дешевую. Расшитые золотом кафтаны заменялись на скромные вицмундиры. Вместо белых мундиров флотским офицерам полагались темно-зеленые при белых штанах и камзоле. Для отличия моряков по дивизиям ввели нашивки.
Естественно, что в этой работе ему помогали добрые советчики, и среди них: И. Г. Чернышев, И. Л. Голенищев-Кутузов, А. С. Шишков, С. И. Плещеев, а также старинный друг Григорий Григорьевич Кушелев, которого царь знал во времена «потешной» гатчинской флотилии.
Проводя реорганизацию на флоте, будучи занят государственными делами, расчищая завалы косности, стяжательства, барской лености, доставшиеся ему в наследство от августейшей предшественницы, он, подражая Петру I, старался вникнуть во многое. Павел увеличивает число ведомств, занимающихся экономикой, восстанавливает берг-, мануфактур-, камер- и комерц-коллегии. Поощряет технический прогресс. Потрясая своей работоспособностью современников и соратников, он того же требовал и от своих приближенных. Император как будто спешил все сделать. Недаром он как-то проронил: «В мои лета не поднимаются на трон, а уходят!» Горячий, неутомимый, добросовестный деятель, Павел вскипал, когда замечал малейшее небрежение, медлительность исполнения. И тогда для него не существовало ни чинов, ни званий. Коснулось это и флота. Ф.Ф. Ушаков получил строгий высочайший выговор «за неимение во время тумана порядочных сигналов и предписанных уставом предосторожностей»; командующий Черноморским флотом адмирал Н. С. Мордвинов за случившийся по чьей-то вине взрыв бомбового погреба был смещен с должности; при восшествии на престол Павел произвел П. В. Чичагова в капитаны бригадирского ранга, а через год уволил со службы «за строптивость нрава без пенсии», но, поняв свою горячность, в 1799 г. вернул его на службу, произвел в контр-адмиралы и назначил командиром эскадры.
Тем временем начинает выправляться кораблестроение. Ученики Катасанбва осваивают в Архангельске серию 74-пу-шечных линейных кораблей. Сам мастер строит в Петербурге 72-пушечный «Архистратиг Михаил» и 130-пушечный «Благодать», в Кронштадте находятся на стапелях и сходят на воду 36— 44-пушечные фрегаты «Эммануил», «Счастливый», «Поспешный», «Тихвинская Богородица» и др. На юге тоже становятся в строй 74-пушечные корабли: «Симеон и Анна», «Михаил», «Тольская Богородица». Один за другим спускают на воду фрегаты, созданные на верфях Николаева и Таганрога. Казалось, что придет желанная минута, когда император хоть в чем-то достигнет целей. Однако внешняя политика призвала Россию к очередной войне..
Англия, видевшая своего главного соперника в лице Франции, в 1793 г. создала против нее первую коалицию европейских стран. В ее состав наряду с Англией, Австрией, Пруесией, Голландией, Испанией, Сардинией, Неаполем, Португалией, Тосканой, большей частью германских государств вошла и Россия. Действие ее флота сводилось к крейсерству совместно с британским флотом у берегов Франции, Голландии, Англии.
В 1796 г. генерал Бонапарт захватывает часть Италии, затем Венецию и Ионические острова. В 1798 г. французские войска занимают о. Мальта, а сам Наполеон вторгается в Египет. Этим были затронуты интересы России, ибо укрепление французов в Египте и в восточной части Средиземного моря грозило превращением Турции в вассала Франции, а появление французского флота в Черном море уничтожением всего, что было достигнуто здесь Рос-
79

сией в результате всех последних войн.
В 1798 г. образовалась вторая коалиция. Ее участниками стали Англия, Австрия, Россия и Турция. В феврале того нее года Павел получил сведения о сосредоточении в Тулоне крупных морских и сухопутных сил французов для «неизвестной» экспедиции. Император, подозревая, что экспедиция предназначается для нападения на Россию со стороны Черного моря, приказал эскадре вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова выйти из Севастополя и в случае обнаружения французской эскадры «дать решительное сражение». Но противник не был найден. После захвата французами Мальты, находившейся под покровительством Павла I, который имел звание гроссмейстера Мальтийского ордена, Ушаков вновь получил приказ оказать помощь Турции. Осенью совместная русско-турецкая эскадра под командованием Ушакова сначала бомбардировала неприятельскую крепость Капсала, затем приняла участие в операции по занятию острова и крепости св. Мавры, а 9 ноября прибыла к о. Корфу, блоки, ровав его. 20 февраля 1799 г. французы сдали Корфу. За эту победу император удостоил Ушакова звания адмирала.
Свою роль российский флот сыграл и при освобождении Италии от захватчиков. Здесь современники приводят такой факт. Когда Павел I получил донесение о взятии Неаполя десантом капитан-лейтенанта Г. Г. Белли, он с радостью воскликнул: «Белли думал меня удивить, так и я его удивлю!» и пожаловал капитан-лейтенанту орден Св. Анны 1-й степени, полагавшийся по статуту только отличившимся генералам.
Однако вскоре Павлу надоели бездействие и почти нескрываемое желание англичан и австрийцев добиться ратного успеха за счет русских войск. А. В. Суворов и Ф. Ф. Ушаков по его указанию в 1800 г. вернулись в Россию. Произошел разрыв с Австрией, а затем и Англией. Павла возмутило, что англичане, захватив Мальту, обратили ее в свои владения. Это противоречило трактату 1798 г., по которому остров следовало вернуть Ордену Св. Иоанна Иерусалимского. Кроме того, Англия, усилившись на морях, стала вести себя вызывающе. Британские корабли присвоили себе право досмотра торговых судов всех наций. Препятствующих этому брали силой и отводили в Англию. Подобные действия вызвали негодование всей Европы. В декабре 1800 г. между Россией, Пруссией, Швецией и Данией был подписан союзный договор. Британский кабинет обвинил Павла в том, что он «вооружил угрозами, хитростью и деньгами все державы против Франции... и нас грешных». Англия восприняла это как объявление войны, и весной 1801 г. английские корабли под командованием адмиралов Паркера и Нельсона вошли в Балтийское море для действий против Швеции и России».
На этом фоне отношения последней с Францией становились все более дружелюбными. Павел отдавал справедливость достоинствам Наполеона. Да и со стороны Бонапарта император встретил готовность к сближению. Англия насторожилась. Наступал критический момент...
В последний год своей жизни Павел собрался навестить Москву. Некоторые восприняли это как страх императора перед возможным появлением у стен столицы английских кораблей. Нет! Император шестым чувством определил свою обреченность, свой конец. Он подробно, то ли шутя, то ли серьезно рассказывал друзьям о встрече с «тенью предка». «Российский Гамлет» увидел тень не отца, а призрак Петра I, который тяжелыми шагами проходил по мрачному Михайловскому замку, восклицая: «Павел, бедный Павел!» Он считал, что тень великого пращура зовет его к себе.
12 января 1801 г. Павел приказывает атаману Донского войска генералу Василию Орлову идти в Индию. Месяц давался на движение до Оренбурга, а оттуда три месяца «через Бухарию и Хиву на реку Индус». Перекодированный дубликат отправляется в Англию. В Лондоне в Сент-Джемском кабинете— паника. «Тревога почти всеобщая, — сообщает из туманного Альбиона секретный прусский агент, — особенно после того, как узнали о приказе императора Павла трем русским фрегатам выйти с Камчатки и перекрыть нашу торговлю с Китаем».
Лондон шлет в Петербург срочную депешу — Англия ожидает благоприятной развязки. И ночь с 11 на 12 марта приносит ему успокоение.
Николай Зубов первый поднял руку на своего государя. Тот самый, недавно реабилитированный, генерал-лейтенант, Который 6 ноября 1796 г. спешил к Павлу-наследнику, протягивая ему драгоценную бумагу.
Зубов ударил царя по руке. Павел с негодованием оттолкнул его. И тогда в руках у Зубова появилась массивная золотая табакерка (по версиям — мраморный предмет, пистолет, эфес шпаги в т. д. и т. п.), обрушившаяся со всей силой на висок императора...
Снова версия, но не из последних:
Сливаясь с темнотой набережной Фонтанки, стояла черная карета. Окна ее были зашторены. Внутри, прижавшись в угол, сидел Александр Павлович, цесаревич, благословленный Екатериной II на российский престол. Он напряженно ждал. Ждал и боялся громкого барабанного рокота тревоги. Тогда — скорее в порт, где находился под парусами корабль. Его конечная цель — Темза...
В. АРСЕНЬЕВ
В. КОЗЫРЬ

Эта карточка не связана с другими карточками.